Россия по своему потенциалу может стать ведущей винодельческой державой. Но России очень мешает имидж "пиво-водочной" страны и акцизное законодательство. О проблемах российского виноделия и о том, что мешает изменить структуру потребления алкогольных напитков, Pravda.Ru рассказал президент Союза виноградарей и виноделов России Леонид Попович.
— Леонид Львович, у нашей страны имидж крепко пьющей. На ваш взгляд, наша страна водочная или винная? - В 80-е годы прошлого века Россия могла на 100 процентов называться "вино-водочной". Мы выпивали около 23-24 литров вина на душу населения. В лихие 90-е мы действительно стали крепко пьющей страной, и потребление водки, а также напитков крепостью как водка, было безумное. Я даже не помню цифры и вспоминать не хочу. На сегодняшний день нас можно твердо назвать "пиво-водочной" страной. Потому что мы сегодня выпиваем около 70-ти литров пива на душу населения, второй идет водка, и лишь в малой доле вино. Поэтому сегодня нас нельзя уже называть чисто крепко пьющей. Но по абсолютному выпиванию крепкого на душу населения мы действительно на лидирующих позициях в мире. С кем-то делим, конечно, первые места, но то, что мы в первой десятке, можно не сомневаться.
— Каковы доли разных видов алкоголя на нашем рынке? — Процентов 40 занимает водка, процентов 40 пиво, и процентов 20 все остальное. В этих 20-ти процентах вино и игристое вино процентов 10. А в остатке ром, текила, виски, много всяких слов красивых и разных.
— А если брать по соотношению отечественное — импортное? - Импортной водки у нас практически нет, всего лишь доля процентов. А если говорить о вине, то на протяжении лет шести мы выпиваем примерно 1 миллиард литров вина в год. В какой-то год чуть больше, в какой-то год чуть меньше. В зависимости от экономической ситуации. Считается, что Россия находится на четвертом месте в мире по объему выпиваемого вина не на душу населения, а в целом.
— А на душу? — На душу населения мы пьем не так много — не более 7 литров. Примерно третью часть мы завозим по импорту в бутылках — это уже готовая, разлитая продукция. Остальное мы производим в России — половину из винограда, выращенного в России, а вторую половину из привозного вина. Вина, созданного в Испании, в Италии, в Украине, в Молдавии. Кому как повезет, тот туда и привезет.
— Скажите, вино, привезенное из Италии, к примеру, и вино, разлитое здесь — это большая разница? - Все зависит от совести того, кто это делает. Так уж сложилось, что везут и разливают у нас вина, как правило, в низшем ценовом диапазоне. А самое дешевое не может быть самым хорошим.
Но тем не менее мне известно много случаев, когда из-за рубежа, из Франции, Испании, Италии, привозили достаточно дорогое вино, здесь его разливали, продавали, и это было очень хорошо. Оно спокойно конкурировало с теми же винами из Италии и Франции, которые привозили и продавали в средней ценовой категории. Причем наши были дешевле.
— Но потребителю, пришедшему в магазин, понять это сложно. — Вино, с моей точки зрения, синоним слова культура, потому что это продукт сопровождает человечество столь же долго, сколько человечество выращивает в себе культуру в общем понятии. А раз так, можно ли понять культуру за 30 секунд? Наверное, нет. Нужны усилия. Нужно время. Нужно что-то почитать, что-то где-то узнать, что-то где-то послушать. То же самое и с вином. У нас есть некая специфика, взращенная потреблением водки. Пришел, посмотрел на цену, выбрал по цене бутылку водки, взял и ушел. Потому что водка бывает двух сортов, как говорится, — либо хорошая, либо очень хорошая. С таким же подходом люди пытаются подойти к вину. Подошел и смотрит на полку, минуту стоит — не знает, вторую минуту стоит — не знает. Поверьте мне, я в винах немножко разбираюсь, но когда я подхожу к винной полке и хочу выбрать для себя что-то из незнакомого, то меньше 15 минут возле винной полки не провожу. Я держу бутылки, читаю, что на них написано, вспоминаю, где находятся те места, которые там написаны. Вспоминаю, что и где я слышал, читал об этой стране или об этом производителе. И вот из некой суммы знаний выплескивается какая-то интуитивная оценка. С моей точки зрения, так должен поступать каждый человек. Покупателей есть два вида: один вид ищущий, который всегда ищет что-то новое, другой — традиционалист. Традиционалистам легче, они две, три, четыре попытки сделали, нашли что-то интересное и держатся своего вина. Если же человек ищущий и ему интересно найти каждый раз новый вкус и новый аромат, и вообще что-то интересное, то надо тратить время: читать в интернете, ходить на сайты, слушать дискуссии, или даже участвовать в них. А потом подходить к полке и пытаться найти то, что узнал.
— Как у нас обстоит дело с теневым производством и сбытом вина? — Единственное, что угрожает нашему покупателю, когда он покупает вино на полке, что купит продукт, который разбавлен водой. Основной способ плохих людей — разбавлять воду вином. Это не опасно, просто разбавление ведет к потере вкуса и аромата. И вы не получаете то удовольствие, на которое рассчитывали. На самом деле, есть много способов попадания к нам не совсем законного вина. Например, куда-то пропадает вино, которое идет транзитом из одной страны в другую в виновозах. Второй момент. У нас в сельском хозяйстве практикуется неучтенная продукция — где-то кто-то вырастил виноград, собрал, сделал с него вино, а мы его не знаем. И третий вариант, когда нехорошие люди делают какие-то композиции из спирта, воды и ароматизаторов. Но такого продукта на рынке все меньше и меньше, и, как правило, в самом низшем ценовом диапазоне. К примеру, тетрапак за 50 рублей, на котором написано "Каберне". Я бы никому не рекомендовал брать это вино, если вы ищете в вине те удовольствия, которые в нем есть. Мне очень не нравится, что этот продукт называется вином. Некоторое время назад была выделена новая группа винных напитков. Это напитки, когда в вино разрешают лить воду. И если вы видите на этикетке надпись "Винный напиток", то можете быть абсолютно уверены, что в этот продукт налито воды. Мало того, ГОСТ разрешает лить до 50 процентов воды.
— Насколько у нас в России строги винные стандарты? — Стандарт — это серьезно, и тот, кто их соблюдает, тот делает продукт. Мало того, в законе "Госрегулирование и производство алкогольной продукции в России" записано очень строго, что если ты делаешь продукт и написал на нем "вино", ты обязан соблюдать ГОСТ, на который есть вино.
— Насколько сложно производить вино в России? Ведь у нас климатические условия отличаются от французских. — Это неправильно, у нас есть очень мест, соответствующих широтам и Франции, и Испании, и Германии. Фактически Россия — это винопроизводящая держава, имеющая гигантский потенциал климатических условий для увеличения производства вина в разы.
— И в чем проблема? — Мы не винодельческая держава из-за неправильного регулирования этой отрасли нашими законами и чиновниками. То, что хорошо регулирует крепкий алкоголь, то ужасно для виноградарства и виноделия.
— Что хорошо для водки, а для вина смерть? — Есть целый ряд требований, которые расписаны вне зависимости от размера предприятия. Для крупнейшего водочного или спиртового завода, производящего десятки миллионов литров, и для крестьянского фермерского хозяйства, которое делает 20, 30, 40, 50 тысяч бутылок вина, до некоторого времени в законе были абсолютно одинаковые требования. Они только месяц как изменились, но подзаконные акты еще не все написаны. Виноделие в мире всегда развивалось от мелких хозяйств. К примеру, в Австрии примерно столько же виноделия, как и в России, но есть 20-25 тысяч мелких производителей. А у нас всего лишь чуть больше ста. Можете себе представить — 20 тысяч и сто на такой же объем!
— Но ведь французские сорта вин мы знаем, а про российские почти нет. — Если вы знаете про французские, значит вы знаете и про российские. Потому что большинство сортов известных большинству покупателей, выращиваемых по Франции, уже совершенно спокойно выращиваются в России. Из них так же делается вино, продается, и, поверьте мне, еще лет 10, 15, 20, и мы победим французов, сделав из их сортов вина лучше, чем у них. Вот, предположим, вы решили произвести какое-то вино. Как вы думаете, сколько у вас уйдет на это времени?
— Как минимум, года четыре. - Десять. Дело в том, что пока виноград дойдет до нужного состояния нужно 5-6 лет, а потом еще года 3-4 вам надо будет играться с вином, чтобы начать окупать эти деньги. Виноградорство и виноделие в сельском хозяйстве самая долгая отрасль с самым длинным инвестиционным планом. В три раза длиннее животноводства. Длиннее только выращивание осетров на икру. А законы, которые регулируют производство вина меняются каждый год. Акцизы меняются, растут налоги, и сделать бизнес-план невозможно в принципе. У нас в виноделии есть еще проблемы — это природно-климатические условия. У нас может быть неожиданный мороз, у нас может быть неожиданный град, и это спланировать невозможно. Но уже есть многолетние способы защиты. К примеру, у вас в этом году очень хороший урожай, вы его положили в подвал и в этом году продали только половину, а половина лежит в бутылках. В следующем году у вас неурожай, вы достали его и свободно продали. Надо только, чтобы это можно было делать свободно.
— Почему сейчас это нельзя? — А потому, что есть система ЕГОИСТ, в которой я должен отчитаться, и с помощью специальных приборов прокачивать продукт, потом его хранить, потом его предъявлять, потом если с ним что-то происходит, то со мной можно сделать очень нехорошую вещь. Право на бизнес в нашей отрасли дает лицензия. Приостановить или отнять ее легко с помощью набора инструментов, который есть. И вот представьте — вы сделали вино и собрались его продавать, но что-то там произошло, и вам говорят: нет, вы продавать не имеете права. Теперь иди в суд и доказывай, что ты не верблюд. Ты доказываешь, и через три месяца доказал. Говорят да, ты не верблюд, можешь работать. А потеря за эти три месяца?
— Производство вина мне представляется неким колдовским процессом, который может быть в течение нескольких поколений. — На самом деле, виноделие — это наука, процессы производства вина серьезно изучены, описаны, есть очень много интересных способов, приемов, технологий. И если не лениться, читать, смотреть, то лет за 10 ими вполне можно овладеть. Винодельческая школа там, где делают вино. Каждое предприятие имеет свои секреты.
— Вернемся к акцизам. — Это еще один из рычагов государства, с помощью которого оно регулирует и производство, и потребление. Если взять бутылку водки, которую вы в магазине увидите за 250 рублей, то в этой цене в лучшем случае рублей на 25 наберется затрат на производство. А все остальное — это налоги и накрутки. Для вина сегодня акциз составляет 8-9 рублей. Это не принципиально, вроде бы. Но, тем не менее, каждый год добавляется по рублю. Мне кажется, что государство начинает понимать, что акциз нужен не только для того, чтобы зажимать бизнес и тем зарабатывать в бюджет деньги. Последние изменения в 171 закон, которые вступили в силу с 1 июня, касаются производства вин с защищенным графическим наименованием места происхождения. Мы привязываем продукт к земле. Для того, чтобы люди больше сажали виноградники и делали продукты из винограда, и меньше привозили из Испании или Украины виноматериал, и разливали здесь.
— Сейчас модно говорить об импортозамещении. — Мы хотим услышать от государства, что через 6 лет слово "импортозамещение" будет так же популярно у всех государственных чиновников, как сейчас. Для тех, кто сегодня делает вино, сейчас стало легче. Для них сегодня конкурентная среда, по сравнению с импортерами, стала лучше. Импорт сократился как минимум на 15-20 процентов, и, примерно, настолько же выросло российское производство.
— Существует проблема сбыта для отечественных виноделов, которые имеют собственные виноградники? — Те, у кого достаточно хороший товар, не испытывают проблем со сбытом, которые были раньше. Мы сейчас конкурируем сами с собой, с соседними предприятиями. Покупатель разборчив. И хотя, с одной стороны, стало меньше импорта, с другой стороны, покупатель стал экономить на вине.
— Большая ли разница в цене на вино, просто разлитое на наших заводах, с тем, что произведено с нашего виноградника? — В ценовом плане скорее преимущество у продуктов, изготовленных из винограда в России.
— Насколько виноделы сильны как общественная сила? — У нас саморегулируемая организация виноградарей и виноделов, и она существует более трех лет. Я думаю, что через некоторое время их будет уже не одна, а несколько. У нас хватает дел и забот, и еще долго будет хватать.
