«Риск отравиться дорогим алкоголем из магазина высокий, в этом смысле я боярышнику больше доверяю», – Олег Забродин, Главный нарколог Свердловской области

Екатеринбург, Август 25 (Новый День – Новый Регион, Екатерина Норсеева, Семен Саливанчук) – РИА «Новый Регион» продолжает спецпроект «Врачебная тайна». Собеседником журналистов на этот раз стал главный нарколог Свердловской области, главный врач психиатрической больницы №3 Олег Забродин. В интервью нашему агентству он рассказал о том, почему «белочка» стала реже приходить к свердловчанам, почему у алкоголиков сизые носы, что безопаснее – бутылка виски или пузырек настойки боярышника и почему «прививкой от алкоголизма» никто не пользуется.

Новый Регион: Что сегодня проблематичнее для Свердловской области – алкоголизм или наркомания?
Олег Забродин: Еще лет 15 назад врачи обратили внимание на то, что алкоголизм и наркомания – это конкурирующие заболевания. Они движутся по графикам, напоминающим синусоиды, и если мы наблюдаем рост алкоголизма, то одновременно мы видим снижение наркомании. И наоборот. Как эффект маятника.

Н.Р.: И в каком положении этот маятник сейчас?
О.З: На протяжении последних пять лет уровень алкоголизма снизился почти в два раза – т.е. вдвое меньше стало алкогольных психозов. С другой стороны, наркомания тоже сильно падала в последние годы – это было связано с тем, что мы (я имею в виду не только врачи, но и государство, правоохранительные органы) очень активно боролись с дезоморфиновой наркоманией. Конечно, была и естественная убыль среди этого контингента больных.

Н.Р: То есть они просто умирали, и поэтому наркоманов стало меньше?
О.З: Как это ни цинично, но да. Когда человек колет в себя растворитель – исход один. Но так или иначе, количество лиц, употребляющих наркотики, резко сократилось, с 12 тысяч лиц, состоящих на учете, до чуть менее десяти. Но последние два года мы видим рост по наркомании из-за появления синтетических наркотиков.

Н.Р.: JWH?
О.З.: У них масса названий – соли, курительные смеси, синтетика, легалка, белый китаец, розовый китаец, и тому подобное. Из-за них пошел рост несмертельных отравлений – в пять-шесть раз. Из-за уменьшения числа наркоманов, страдающих героиновой и дезоморфиновой зависимостями, стало меньше смертельных отравлений, т.е. передозировок. А психостимуляторы амфетаминового ряда не несут в себе смертельный заряд, они не имеют смертельной дозы, но приводят к психозам и к отравлениям, которые человек дома перенести не может. Он попадает либо в психиатрическую больницу с шизоморфным психозом, либо в токсикологию с расстройством сознания.

Н.Р.: А это характерно больше для городов или для сел и деревень? Есть ведь стереотип о том, что в городах – больше «ударяют» по наркотикам, а в деревнях – пьют.
О.З.: Наркотики есть там, где есть компьютер с Интернетом – в любой деревне, если там есть доступ в Сеть, можно получить их в течение часа-полутора.

Н.Р.: Насколько сильна зависимость от «легальных» наркотиков? Как она поддается лечению?
О.З.: Зависимость развивается стремительно, но также стремительно эти наркотики вызывают у людей, которые их употребляют, негатив к ним.

Н.Р.: Почему?
О.З.: Потому что их употребление «психушкой» заканчивается. Люди, страдающие наркоманией, себя психически больными ведь не считают, и попасть для них в клинику с психозом считается «западло». У них резонный вопрос возникает: «Что это за кайф такой, если я каждый раз буду в «психушку» попадать?». Так что, я думаю, скоро эти вещи уйдут из России.

Н.Р.: Бытует мнение, что синтетика, «легалка» заполонила рынок как замена травке, т.е. органике.
О.З.: Да нет же – JWH у нас распространен из-за близости с Китаем. Его там на фабриках производят и у нас продают, причем продают, вводя покупателя в заблуждение.

Н.Р.: В смысле?
О.З.: Говорят, что это хороший наркотик, качественный, натуральный. А человек, его употребивший, попадает в больницу. Или входит в «запой», состояние активного приема наркотика на 2-4 недели, и не может выйти из него без лечения в психиатрической больнице. Да, кто-то предлагает легализовать легкие наркотики по примеру других стран – но там насколько мягко относятся к употреблению каннабиоидов, настолько жестко относятся к употреблению героина. В Германии, например, есть территории, за пределы которых героиновый наркоман даже выйти не может.

Н.Р.: Каким должен быть идеальный реабилитационный центр?
О.З.: В нем должен быть врач-профессионал. Ведь такого отношения к больному, как у врача, больше нет ни у кого. Ведь что такое врач? Это всегда милосердие и очень высокие волевые установки, потому что иногда приходится делать человеку больно для того, чтобы он выжил. Почему проблемы в семье происходят? А потому что родители не выдерживают натиска наркомана – некоторые сами за дозой им бегают, потому что он лежит в ломках, мучается, и может убедить любого родственника, что ему плохо, но это будет в последний раз. А врачи знают эту проблему, они видят это каждый день, и они технически знают, как противостоять попыткам манипулировать.

Н.Р.: Можно вообще вылечиться от наркомании?
О.З: Можно перестать употреблять наркотики, но ты всю жизнь будешь в группе риска. Всю жизнь будешь ощущать, что, возможно, сложатся такие обстоятельства, при которых ты снова можешь начать употреблять. Поэтому ребята, которые прекратили их принимать, со страшными усилиями борются с периодически возникающими желаниями. Скорее всего. Сами они не любят об этом говорить. Раньше я спрашивал – «Ты 10-15 лет не употребляешь наркотики, возникает иногда желание?», а они уходили от ответа, потому что я как бы провоцировал их на те воспоминания. Они их готовы стереть, но это невозможно, поэтому я перестал такие вопросы задавать.

Н.Р.: Каков процент выздоровевших?
О.З: Как только в области стали появляться государственные реабилитационные центры, так сразу процент пополз вперед за счет них. До этого был 2-3%. Сейчас тех, кто находится в ремиссии до года, 20%, свыше двух лет – до 10%. Но это очень неточные цифры, потому что госстатистика считает только государственные реабилитационные центры.

Н.Р.: А вот негосударственные, где, например, трудотерапия применяется, – они вообще эффективны?
О.З.: Трудотерапия – это не лечебная методика, если она не имеет психотерапевтической составляющей. Каждый поступок должен быть объяснен. И каждый труд, если он монотонный, с утра до вечера, это тоже не терапия. Труд – это когда я сел за английский язык и выучил его, когда есть результат. Неважно реабилитация медицинская, трудовая или социальная. В каждом из этих понятий лежит психотерапия, поиск диагноза и причин болезни, поиск факторов, которые способствовали ее развитию, составление лечебной программы. Если я, например, считаю, что человек заболел в семье, и я пациента из реабилитационного центра верну в ту же самую семью, то я не психотерапевт. Нужно «вытащить» всю семью, пусть это уже будет психотерапия не индивидуальная, а групповая.

Н.Р.: А принудительное лечение?
О.З.: Я – «против». А если говорить о принудительной реабилитации, то «за». Те, кто еще не болеют, те, кто употребил наркотики один, два, три раза – таких в первых рядах надо направлять на принудительную реабилитацию. А как это обеспечить? Да очень просто. Чтобы человек, который употребил наркотик, «дурака не включал», надо вывести употребление из административного кодекса в уголовный. Даже если ты себе купил, то это все равно социально опасный поступок. Ты здоровый человек? Тогда отвечай по закону. И никому не нужны эти 500-рублевые штрафы. Купил наркотик? Вот тебе срок. Не хочешь сидеть? Вот тебе реабилитация, продолжительностью эквивалентная сроку. Вот как должно быть. А у нас тех, кого можно спасти, штрафуют. Смешно!

Н.Р.: А от алкоголизма возможна прививка?
О.З.: Нет. Что такое прививка? Это когда мы вводим антигены, на которые вырабатываются антитела. Это иммунный ответ. Но представьте себе, что мы разговариваем снова про детей, которым дают по капельке алкоголя.

Н.Р.: Хорошо, пусть это будет не прививка, а такое средство, приняв которое, человек не будет пьянеть, не будет получать того эффекта, ради которого, собственно, и пьют?
О.З.: Если б мы с вами сидели в какой-то другой стране, я бы поддержал этот разговор. Но в России это невозможно. Русский человек все равно добьется эффекта, который ему нужен. У нас ведь есть препараты, при приеме которых идет негативная реакция на алкоголь – рвота, тошнота. А теперь у меня к вам вопрос – от чего скорее откажется человек? От этого препарата или от алкоголя? Он скажет: «Зачем мне, доктор, такое лечение?».

Н.Р.:С какого момента надо начинать беспокоиться, что человек стал зависим от алкоголя?
О.З.: Огромное количество психических расстройств возникает у человека после того, как он начинает использовать разные вредности. В том числе алкоголь. Вот с точки зрения химии – это что такое?

Н.Р.: Спирт.
О.З.: Да, это раствор этилового спирта. Растворитель органических соединений, как, например, ацетон, как эфир. Спирт растворяет все на своем пути. И если человек в сутки получает суммарную дозу выше 70 миллилитров крепкого алкоголя, т.е. выше 35 миллилитров чистого спирта, то это уже абсолютный вред для организма.

Н.Р.: Есть семьи, где детей приучают лет с 14-15 по капельке к вину, чтобы выработать у него «иммунитет» к алкоголю. Это правильно, по-вашему?
О.З.: Естественный уровень алкогольдегидрогеназы – т.е. способности вашего организма расщеплять алкоголь и выводить его – не увеличивается от того, что вы подсаживаете человека на какое-то количество вина. Этот уровень дается как отпечатки пальцев, как группа крови – их нельзя поменять. Возьмите троих человек, примерно одинаковых по полу, комплекции и возрасту, дайте им по 300-400 мл водки – и утром посмотрите на них. При прочих равных, у них состояние будет разное. И с этой точки зрения давать детям 3-4 капли алкоголя под язык – это что-то исключительно из области ненаучной, искаженной, патологической «педагогики».

Н.Р.: Неоднократно слышала от разных людей, мол, дорогой виски или коньяк не переношу на дух, плохо становится, а хорошо переносит...
О.З.: ... настойку боярышника?

Н.Р.: Ну нет, например, вино. Как это объяснимо с точки зрения медицины?
О.З.: Это генетика. Вот вы не любите молоко, а кто-то жить без него не может. Существует совместимость продуктов с группой крови. Например, людям с 1-й группой крови нельзя есть белокочанную капусту, а я ее очень любил, и когда об этом узнал, перестал ее есть и стал себя гораздо лучше чувствовать. Точно так же и с сырьем для производства спиртного. Если виноград вы переносите хорошо, то не факт, что с кукурузой или с кактусом у вас все пройдет так же хорошо. Это некая аллергическая реакция на органном уровне. В этом смысле боярышник – смейтесь-смейтесь – у меня вызывает больше доверия, чем тот алкоголь, который мы покупаем обычно в магазинах. Можно купить дорогущий напиток – и отравиться.

Н.Р: Допустим, что алкоголь в магазинах все-таки нормальный...
О.З.: Так мы с вами с этого начали – контрафакта стало меньше, больше ответственность.

Н.Р: «Белочек» тоже, получается, меньше стало?
О.З.: В два раза. Белая горячка – а белочкой ее ласково назвали ее счастливые обладатели – на латыни звучит «delirium tremens». Ее отличия – бледность кожи и высокая температура. Поэтому так и называется. Но «горячка», кстати, не только потому, что температура высокая.

Н.Р.: Еще потому что больной «горячку порет»?
О.З.: Да. В начале моей карьеры я испытал колоссальный страх, когда мы приехали на вызов к больному, ломали с милицией дверь, а когда открыли ее, зашли, пациент стоял на табуретке среди комнаты, и было тихо-тихо – мы думали, что его уже и в живых нет. Вломились, сделали несколько шагов, а он как закричит! Мы даже не могли понять почему. Оказалось, что у него в бреду по полу «бегали цыплята», и мы нескольких «раздавили». Сыграть это невозможно, Табаков отдыхает. Так вот этих случаев, психозов, в области снизилось в два раза.

Н.Р.: Кстати, а почему у алкоголиков нос сизый?
О.З.: Нос – самый богато снабженный кровью орган. А у алкоголиков после выхода из запоя начинаются сердечные расстройства, гипертония – это настоящий бич. Во время приема алкоголя норадреналовые системы возбуждаются (адреналин активно участвует в процессе расщепления алкоголя), а когда человек резко прекращает пить, адреналин продолжает вырабатываться в том же объеме, происходит резкий скачок кровяного давления, и, поскольку именно в носу большое количество сосудов, мы видим сизый нос.

Н.Р.: Представители каких профессий больше пьют?
О.З.: Нет такой зависимости. Но если профессия связана с ответственностью, то там алкоголизма меньше в разы. Профессии, связанные с высокой степенью эмоционального напряжения, например, водители – они много пьют, но утром надо быть на работе, хоть тресни. И эти волевые установки очень сильно человека мобилизуют. Раньше на «Уралмаше», когда там 40 тысяч человек работало, целые отряды были, которые проверяли, есть ли запах, не отводит ли глаза человек, и если выявляли – то разворачивали. Сейчас у людей нет ответственности, а алкоголя везде предостаточно. Так что надо развивать промышленность, создавать рабочие места. И я считаю, что сейчас самое благоприятное для этого время (прим. НР – из-за санкций ЕС в отношении России и продовольственного эмбарго). Тем более что такая международная обстановка – все звезды для этого сложились.


«Новый Регион – Екатеринбург»

 

25.08.2014