А. Саркисян: "Если государство обратит внимание на российское виноделие и примет определённые законодательные меры, то года через два мы будем готовы прекратить поставки вин из Франции и Италии"

М. Смирнов: "За последние несколько лет российские вина получили около 200 медалей на международных конкурсах, по отдельным категориям они свободно конкурируют с западными винами, но этого никто не знает".
В студии: Мария Андреева

М. АНДРЕЕВА: В студии у нас Артур Саркисян - руководитель Союза сомелье экспертов России. Михаил Смирнов - главный редактор портала Алкоголь.ру, Илья Вейнберг - эксперт по продажам вин. Давайте с конкретной мерой разберёмся: виноделы Крыма просят ограничить ввоз алкогольной продукции из Европы. В свете последних санкций, которые Евросоюз вводит, наверное, это логично. Справимся или не справимся и вообще, возможно это сделать или нет? Артур, давайте с вас начнём. С вашей точки зрения, эта просьба виноделов Крыма осуществима или нет?

А. САРКИСЯН: Начнём с того, что если говорить о политической ситуации, то, конечно же, хочется шашкой махнуть и сказать, что всё, с завтрашнего дня мы принимаем решение и пускай Европа страдает, плачет и так далее. Конечно же, для Европы российский рынок достаточно серьёзный, и они ориентированы, потому что китайский рынок меньше стал приобретать вина в Европе, стали отдавать именно в Россию. Перспективный рынок для них именно Россия. Конечно же, можно это сделать и, условно говоря, напугать, но с точки зрения политической, может быть, это и правильно. С точки зрения экономической, и, скажем так, для местного рынка это, скорее всего, не очень хорошо потому, что в этом случае пострадают импортёры, которые привозят достаточно большое количество импортного вина, во всяком случае, со старого света, Италии, Испании и прочее, из Евросоюза. Поэтому нам, к сожалению, пока нечем заполнить эти полки и сравнить, к сожалению, с французским вином, итальянским вином. Поэтому, может быть, это преждевременно. Я думаю, что если государство обратит внимание на российское виноделие как таковое и примет определённые законодательные меры и так далее, то, конечно же, годика через два мы будем готовы прекратить поставки вин Франции и Италии, и тогда заполнить своим вином. А что у нас получится на сегодняшний день? То есть мы применяем санкции в виде завоза на территорию России европейского вина, а полки будем чем заполнять? Своего у нас как такового в таком количестве нет. И говорить о том, что мы с завтрашнего дня правильные вина начнём делать, тоже не логично. Давайте посмотрим, что производят наши российские производители? Я это знаю очень хорошо потому, что я делаю ежегодный авторский винный гид по российским винам и прекрасно знаю, кто из производителей, как говорится, чем дышит. Тогда санкции коснутся большинства предприятий крупных, которые завозят вины из Европы, Испании и так далее, заливают их в бутылки и продают под маркой «Российское вино», то есть, так называемый, винный бак. Значит, мы, получается, запрещать будем и это тоже. Конечно же, я как человек, ратующий за правильное виноделие, я поддержал бы с удовольствием данное обращение, но это не совсем логично на сегодняшний день. Мы, наверно, скорее всего пока не готовы. И пускай наверно, скорее всего, принимают политики данное решение, но с точки зрения здравого смысла, то экономически для нас наверно не совсем было бы правильно, потому что Крым – это не вся Россия.

М. АНДРЕЕВА: Хотелось бы, чтобы советовались, знаете, как у нас принято, у нас в Госдуме принимается какой-то законопроект или, по крайней мере, с инициативой ходят, а со специалистами из отрасли не советуются. Вот главная проблема. Поэтому при принятии этого решения хотелось бы, чтобы виноделов и экспертов по вину услышали.

А. САРКИСЯН: Конечно, но у нас такое, к сожалению, не бывает, поэтому все всё знают. У нас даже производство вина регулируется из Москвы, не то, что во всём мире.

М. АНДРЕЕВА: Михаил, я видела, что вы не согласны, видимо, по срокам, что через два года мы всё восстановим, вы кивали головой, отрицательно мотали. Вы как оцениваете эту инициативу и тоже про нашу. Удастся нам восстановить собственное или нет, и в какие сроки?

М. СМИРНОВ: Ну, давайте так. Лоза растёт после посадки, прежде чем начнёт давать виноград, достойный производства вина, года три, это как минимум, чаще всего больше. У нас сейчас просто не хватает площадей виноградников, у нас мало производственных мощностей, у нас самая большая беда, что у нас не умеют хранить вино по большому счёту. Кто занимается элитой виноделия российского и международного. Там хранение для него не вопрос, потому что вино – это хрупкий продукт, его хранить нужно аккуратно. У нас как вино российское считается вроде как бы и не вином и потому, его просто ставят на полку, под солнце, таскают, бренчат. А вино оно довольно хрупкий продукт. Нужно каким-то образом выдавить иностранное вино с российского рынка. Это нужно резко в 2 – 3 раза увеличить посадки винограда, причём их не везде посадишь, не все сорта приживутся, не хватает мест, где он растёт.

М. АНДРЕЕВА: Нужны большие участки земли опять же.

М. СМИРНОВ: Да не каждой земли. В своё время в Крыму перед началом горбачёвско-лигачевского «сухого» закона в течение нескольких лет председатели колхозов и директора совхозов жаловались, что их заставляли сажать виноград. Они говорят: «У нас земли для вина нет». Ну и потом, когда начались вырубки виноградников, они под это дело ненужные вещи и вырубили, оставив какие-то ключевые вещи. Это такая игра. На самом деле, я абсолютно согласен с Артуром, а зачем вытеснять? Понятно, что заявление крымских виноделов – это такая некая политическая игра с возможностью выиграть чего-то. Сейчас существует три крупных хозяйства в Крыму: «Массандра», «Магарач» и «Новый свет». Они никаким образом не смогут восполнить даже бутылочное вино, а поскольку у нас заводится очень много балкового вина, то есть виноматериалов, так называемых, привезли пароход вина. На заводе его где-то почистили, где-то пообработали, разлили по бутылкам. Я, например, знаю, что и серьёзные производители шампанских вин в свои вина из винограда своего добавляют мускат из Южной Африки чуть-чуть, потому что такого качества муската нет. В принципе тогда это очередной раз отрубить голову виноделию как таковому, очередной раз, и запретить поставки. Что делать? Делать просто надо: надо бороться качеством и ценой с западными. Конкуренцию создавать. Поскольку западные вина, французское вино и краснодарское вино, оно как-то звучит по-разному, необходимо каким-то образом вытеснять: французское вино качественным, но более дешёвым краснодарским. И тут я с Артуром согласен ещё по одному факту: у нас, к сожалению, все винодельские хозяйства ободраны. Шесть шкур содрали, а седьмую спрашивают. Они бедные, нищие, им вкладывать деньги в производство, распространение, рекламу, рекламу – это отдельный разговор. Нет денег вложить в производство, а реклама у нас запрещена, причём реклама запрещена так, что даже любое упоминание о достоинствах и недостатках вина попадает под раздачу. На мой взгляд, ситуация как в том анекдоте: «если товарищ прапорщик сказал, что бегемот – птичка, значит, никакой не хорёк».

М. АНДРЕЕВА: О цене заговорили. Михаил Смирнов утверждает, что нужно делать своё качественное, бороться, в том числе с конкурентами из Европы ценой, то есть привлекать более низкими ценами потребителей. Илья, скажите, пожалуйста, вам наверно ближе тема. Чтобы быть уверенным в качестве вина, какая нормальная цена?

И. ВЕЙНБЕРГ: Я объясню, почему мы все улыбаемся вместе, потому, что нет такого. Есть соотношение цены и качества, и больше ничего в вине нет. Я вам объясню.

М. АНДРЕЕВА: Знаете, как говорят: Рублей 200, не покупайте, потому что это уже сразу понятно.

И. ВЕЙНБЕРГ: Абсолютно правильно, потому что себестоимость бутылки, этикетки, пробки, какая бы она не была – это и есть эти 200 рублей, если мы говорим про западные. Налоги ещё, пошлины, акцизы – это много всего. Здесь немножко другая история. Я здесь с Михаилом соглашусь, но можно создать эти условия для российского виноделия, и там уже будет, конечно, другая ситуация. То есть если есть лазейки со стороны государства, то есть вот эти шесть шкур не сдирать, ещё пару оставить, то тогда будет, возможно, конкуренция. И в моём впечатлении мне кажется, что российское виноделие может быть не в нижней гамме ценовой как-то себя проявить, но это тоже метод пробок, ошибок, высаживание лоз – это большой период, а более высокой, то есть не супер высокой, не премиум, не самые высокие рестораны, но чуть выше. Сама идея запрета, мы пока ожидали, обсуждали – это тоже самое, что сказать: давайте запретим все автомобили западные, вообще импортные продавать, будем только свои покупать и ездить. Конечно, это политика, а что касается цены: в принципе цена соответствует определённому качеству в каждой нише. И помощь со стороны государства она может выглядеть так же, как она существует в водке, например, или в крепком алкоголе, где есть минимальная цена.

М. СМИРНОВ: Абсолютно не согласен. Помощь государства, на мой взгляд, упирается только в одно, чтобы государство отвернулось и не лезло руководить.

А. САРКИСЯН: Не мешало.

М. СМИРНОВ: Не мешало. Понимаете, ведь никто из Госдумы, никто из правительства не лезет руководить атомной станцией, а вот виноделием, производством алкогольных напитков алкогольной политикой лезут. С футболом тоже, наверное, кто-то лезет руководить, потому что у нас ничего не получается. На самом деле, государство отвернись, пока мы тут хоть немножко что-то сделаем. Потому что сейчас, как вам сказать, загнали целую отрасль, которая в принципе может позволить себе решать какие-то сложные проблемы государственные: снижение потребления алкоголя, вытеснение крепких алкогольных напитков, управление и воспитание населения правильным потреблением алкоголя. Может культура.

М. АНДРЕЕВА: Здесь есть несколько аспектов. Во-первых, вообще-то мы начали об этом говорить, действительно, с присоединения Крыма, что обидно. Действительно, до этого не занимались этим так подробно.

А. САРКИСЯН: Занимались, просто этого не слышно было.

М. АНДРЕЕВА: А теперь прямо целая программа. Дмитрий Медведев дал распоряжение, Дворкович курирует это всё, дорожную карту разработали и так далее. Кстати, Артур, к вам тоже вопрос. Вы говорите чем будем заменять. Александр спрашивает: «А что? Есть масса вина из Латинской Америки, Южной Африки – это не может быть заменителем?»

А. САРКИСЯН: Мы преследуем что? Мы преследуем повышение нашего производства, нашего вина либо мы преследуем, просто убрать французские и итальянские вина и заменить на латинские. Взять Южную Африку, Австралию, Новую Зеландию, Чили, Аргентину, всё что угодно. То есть что мы пытаемся здесь сделать? Кому мы хотим сделать плохо?

М. АНДРЕЕВА: И Вадим тоже тут по цене спрашивает: «Илья, почему французское вино, которое в Европе стоит 3 евро, у нас стоит 1500 рублей?»

И. ВЕЙНБЕРГ: Это, возвращаясь к налогам, налоги, сборы, хранение, перевозка и рынок. Рынок так сложился, он ещё и сложился. Дело в том, что после того, как мы транспортируем вино и отдаём все налоги и что-то всё-таки должны заработать, у нас получается вот такая цена.

М. АНДРЕЕВА: Это как раз получается такое дешёвое вино, которое там дешёвое считается, а у нас.

И. ВЕЙНБЕРГ: Нет

М. СМИРНОВ: Нет такого понятия дешёвого вина. Вин дешёвых не бывает. Бывают вина определённых категорий.

И. ВЕЙНБЕРГ: Вина и не вина. Всё, что ввозится в эту страну, это в принципе вино. Всё, что налито в бутылку в основной своей массе импортное – это вино по своей сути. Дальше разные ниши ценовые качества и цены. Всё это соответствует. Другое дело, там вы это действительно пьёте за три евро, здесь, извините, это уже будут совсем другие деньги, даже не на уровне полки магазина.

М. АНДРЕЕВА: Артур, вы, по-моему, об этом говорили, про сырьё как раз. Тут у нас как происходит, если написано, что где-то разлито, где-то сделано, а идёт, например, этикетка одна, например, чилийское вино. На самом деле они доставили сырьё, его где-то в Тверской области, например, размешали. Это чилийское вино.

А. САРКИСЯН: Почему чилийское вино? Российское вино пишется, условно, Тульский завод.

М. АНДРЕЕВА: А сырьё оттуда?

А. САРКИСЯН: А сырьё оттуда, сырьё откуда угодно может быть. Другой вопрос, что мы не должны допускать такие вещи, где неправдивая информация доходит до нашего потребителя. В смысле, если это чилийское вино, но разлито было здесь, то должно быть так и написано, что чилийский винный материал, но было разлито здесь. Мы к этому и идём.

М. АНДРЕЕВА: А у нас не так сейчас?

А. САРКИСЯН: Сейчас не так.

И. ВЕЙНБЕРГ: Сейчас законодательство так не требует.

М. СМИРНОВ: У нас в законодательство принимают очень странные люди, очень странные люди. Предположим, я беседовал с одним законодателем, который был искренне уверен, что в России невозможно сделать хорошего вина по определению, потому что температура падает зимой ниже минус пяти градусов. Когда ему говоришь: «Ребята, а кто об этом вам сказал?» Я знаю, я врач, я кандидат наук. Когда начинаешь спрашивать: «А кандидат наук по специализации?» Он говорит «проктолог» гордо. И вот получается такая смешная история. А когда ему говоришь, что у нас в стране за последние несколько лет российские вина получили около 200 медалей на международных конкурсах, когда они по отдельным категориям совершенно свободно конкурируют с западными винами, то этого никто не знает. То есть, потенциал у нас для производства высококачественных средней ценовой категории есть, потому что элитное виноделие – это ещё и история лет триста. Если его нет, у нас есть великолепнейшие вина, великолепнейшие мастера, даже виноград приличный есть, из которого можно делать прекрасные вина, которые соревнуются с иностранными достаточно известными брендами. Но у нас говорят, что «ах, вино - это портвейн». Когда у нас великолепные Массандровские портвейны вдруг начинают называть винными напитками, вообще портвейн, хотя во всём мире это элита виноделия. Когда говоришь «А почему? Это «777». Но сейчас портвейн «777» никакого отношения к вину не имеет, там винограда нет при таких ценах. Понимаете, у нас получается совершенно идиотская вещь, когда специалистов просто не слушают, не слушают и всё, потому что мы лучше знаем.

М. АНДРЕЕВА: Это не только у вас так.

М. СМИРНОВ: Это в любой отрасли. Да возьмите рыбное хозяйство, та же самая история.

М. АНДРЕЕВА: Кстати, недавно у нас разрешили рекламу пива во время спортивных соревнований тоже якобы к 2018 году, но в 2014-м. И сделал это тоже депутат, который раньше этой проблемой не занимался. Ну и когда Беликов начал выяснять, там много интересного. В общем, там всего лишь одна из тех обязательных компаний, которой мы должны предоставить рекламное место, одна компания производит пиво и, собственно, они не настаивали на смене нашего законодательства, там можно было по-другому урегулировать. Тем не менее, внесён законопроект, который меняет всё законодательство и в 2014 году, а не ближе к 2018-му, когда вроде бы это нужно.

А. САРКИСЯН: На самом деле, отсутствие запрета рекламы он рассматривается запретом на любую информацию про алкоголь. Я никогда не считал пиво алкогольным напитком. Немцы, грубо говоря, дуют это пиво гораздо больше, чем россияне. Ну и как-то одна из ведущих экономик мира. Запрет принёс гораздо больше убытков. Запрет рассказа о брендах, рассказа о вине. Можно спросить у Артура, он скажет, что как только о вине начинают говорить, прекращают говорить, запрещается говорить, народ начинает считать: 250 рублей бутылка вина, 250 рублей бутылка водки.

А. САРКИСЯН: Приход больше.

М. СМИРНОВ: Эффект надёжнее, стоит по процентному отношению ничего. Я ничего не имею против водки, я наоборот, так сказать, поддерживаю ту позицию, что рынок не бывает однозначным. У нас в принципе пьют водку сейчас официально около 30 миллионов человек. Покупают её раз в месяц, раз в две недели и реже. Просто они привыкли к ней. У нас водочный рынок, благодаря всем этим законодательным закруткам и повышению цен водочной, у нас где-то 70 -80%, а в отдельных регионах и на 100 % - подпольный. У нас государство не получает денег.

М. АНДРЕЕВА: К вопросу возвращаясь, законодательство для пива изменили. Дадут развивать виноделие, потому что у нас есть достаточно сильное пивное лобби, ну и водочное лобби тоже об этом говорят. Артур, с вашей точки зрения, как здесь, не будет помех?

А. САРКИСЯН: Вы знаете, если сейчас примется закон о вине, как хотим мы это сделать, все, кто является участниками, производители и люди, которые заинтересованы в том, чтобы вино потреблялось бы гораздо больше и именно говорим о качественном вине, то, конечно же, если будет принят закон, это будет просто замечательно для нашей страны, потому что до этого момента вы прекрасно понимаете, что такое, допустим, эгоист? Это то, что пропускается через эту систему спиральную, это счётчик, который учитывает количество производимого спирта и так далее. Это не применимо категорически для вина. Вино не может проходить через этот счётчик, потому что оно будет и окисляться, оно становится абсолютно другим, это абсолютно другой продукт. Это не дистиллят, это не ректификат и так далее. Поэтому, если примется правильный закон, а я его читал и видел, там занимаются действительно очень достойные люди, пишут этот закон и ночами не спят, на сегодняшний день я знаю таких многих, то если он будет принят, то, я думаю, что для российского виноделия это будет победа. И тогда мы сможем видеть рассвет производства именно качественных хороших российских вин, и мы увидим, что такое настоящее российское виноделие.

М. АНДРЕЕВА: Не только же в Крыму, если по всей стране?

А. САРКИСЯН: Вы знаете, я всегда своим ученика объясняю, что нельзя смотреть только с одного угла. Мы говорим сейчас о Крыме, а если посмотреть на крымский рынок, то там, конечно же, в большей степени продаётся своё вино, крымское. Но крымского вино на территории всей России нет. Больше всего продаётся импортное вино. И если смотреть с одной точки зрения, то да, вот мы с завтрашнего дня запрещаем, к нам не будут приходить винные изделия из Европы, и мы тем самым увеличим продажи. Но мы не сделаем этого, потому что нет взаимозаменяемости. И говорить только с одного угла – это не правильно, нужно смотреть в глобальном смысле. А рабочие места, которые есть в компаниях импортёрах? А компании импортёры, которые платят серьёзные деньги в бюджет в виде налогов, пошлин и так далее? То есть на самом деле здесь всё очень сильно завязано. Я считаю, что пока, скорее всего, мы не готовы делать такие санкции в отношении Евросоюза.

М. АНДРЕЕВА: Наш слушатель пишет: «Сначала научитесь делать массово нормальное вино, а потом запрещайте импорт. К машинам это тоже относится». Ещё Максим беспокоится, что у нас пропаганда пьянства в прямом эфире. Так мы же наоборот, мы хотим, чтобы у нас поменялись предпочтения граждан России, и это были не крепкие алкогольные напитки, что вреднее, как говорят врачи.

И. ВЕЙНБЕРГ: Я бы добавил. С точки зрения как раз импортёров к словам Артура, что когда мы выводим вино из алкогольного законодательства, отделяем его как отдельную группу, развивается и российское виноделие, повышается культура винопития, то есть вино будет вымещать другой алкоголь. Вино – живой продукт, более полезный. Его рекомендуют при определённых даже заболеваниях, особенно красное.

М. АНДРЕЕВА: Сухое?

И. ВЕЙНБЕРГ: Сухое, безусловно, мы говорим.

А. САРКИСЯН: Ну почему, а есть специальные вина?

И. ВЕЙНБЕРГ: Есть специальные, ну, здесь как расширение дискуссии. Дело в том, что давно уже ратовали за то, чтобы вино не попадало в эту кабалу. Я затруднюсь, может быть, я мало знаю, но чтобы был винный алкоголизм или люди спивались вином, думаю, нет.

М. СМИРНОВ: На самом деле, когда начинаешь говорить с любым человеком, не занимающимся профессионально этой тематикой, натыкаешься на какие-то абсолютно понятные вещи для тебя, а у людей, они уверены, что существует пивной алкоголизм, существует водочный алкоголизм.

М. АНДРЕЕВА: Водочный действительно существует.

М. СМИРНОВ: На самом деле существует болезнь алкоголизм. У нас вот такая смешная история: у нас в стране зарегистрировано около 3 миллионов алкоголиков, жутко. Так вот, эти 3 миллиона алкоголиков водку не покупают, она для них дорогая. Спиртосодержащие жидкости, спирт. Теперь вторая цифра: 20 лет назад у нас наркоманы были практически единицы, а сейчас их зарегистрированных только 8 миллионов. Целая куча народа боролась с алкоголем, не с пьянством и алкоголизмом, с алкоголем: запретило пиво, придушило вино, задавило водку. Чем кончилось? У нас сейчас подпольный рынок больше официального. Это я в крепком алкоголе имею в виду. Вино начали давить потому, что стоял перед глазами 33-й портвейн. Когда начинаешь говорить, что вино – это нкогнито для российского человека, это огромный мир со своими гениальными людьми, со своими интересными подробностями, тонкостями, со своей политикой, со своими титанами, со своей историей, тебе говорят: «А, всё равно там алкоголь». И на этом уровне говорить нельзя.

А. САРКИСЯН: Вопрос, скорее всего, культуры, потому что, не информируя людей, люди кроме названия «водка и пиво» больше ничего не знают. Если мы хотим ударить, условно говоря, по санкциям и по Евросоюзу, значит давайте тогда разрешим рекламу настоящего российского вина на телевидении. И тогда мы увидим действительно, что люди перейдут с импортного вина, начнут пить российское, потому что никто не верит. Когда ты говоришь, что есть действительно в России очень качественное российское вино, многие говорят, что «в России вообще есть виноделие и в России есть виноградники»? И не понимают, о чём идёт речь. В основном потребляется импортное. Если мы хотим это сделать, давайте тогда возьмёмся за руки и правильно преподнесём информацию о том, что есть российское качественное вино из российского винограда. И пропаганду алкоголя, как таковой, я её не вижу.

М. АНДРЕЕВА: Артур, закончили вы на том, что нужно бы разрешить рекламу вина.

А. САРКИСЯН: Российского вина.

И. ВЕЙНБЕРГ: Чтобы ударить.

М. АНДРЕЕВА: Так вот нет же тоже рекламы, например, зарубежного, всё равно все считают, что это лучше.

А. САРКИСЯН: Что лучшее импортное?

М. АНДРЕЕВА: Импортное, да.

А. САРКИСЯН: Ну, правильно, потому что они не знают, что есть хорошие наши.

И. ВЕЙНБЕРГ: Отсутствие информации порождает эту ситуацию, что.

А. САРКИСЯН: Что определённую безграмотность, которая даёт возможность выбирать то, что на слуху: условно говоря, Франция значит Франция. Поймите, я работал и работаю на сегодняшний день со всем вином, со всем рынком. У меня нет какого-то предвзятого мнения какого-то для того, чтобы сказать, что да, Франция – это плохо, Италия – это плохо. Нет. Просто есть качественное российское и когда мы говорим о том, чтобы запретить, а что взамен? Дать вам в помощь Чили или Латинской Америки, или Южной Африки? Ну, конечно, мы можем это сделать. Мы всё можем сделать. Только давайте продвигать именно, говорить о российском виноделии. Когда мы хотим что-то изменить, давайте наведём сначала порядок и сделаем качественный продукт у нас. Опять-таки, возьмём Крым. Я 15-го числа начинаю объезжать все хозяйства для своего винного гида, именно крымские хозяйства. И мне очень интересно посмотреть, потому что раньше это было, так Крым не входил в Россию, он не попадал в винный гид ко мне. Но сейчас я с огромной радостью проведу полностью исследования, объеду все хозяйства и сформирую своё мнение, потому что его, как такового, особо нет. Потому что крымское виноделие, мы все знаем крупных производителей, а там же есть маленькие производители, на которых тоже нужно обратить внимание. Им очень сложно, им нужно тоже помочь, но эти предложения, они конечно политические.

М. АНДРЕЕВА: Тот же закон о вине мог бы и раньше появиться.

А. САРКИСЯН: Раньше не было целесообразности, потому что не было такого количества производителей, которые есть сейчас, делающих качественное вино, поэтому никто об этом не говорил. Я свой «винный гид» писал три года. И первый винный гид я выпустил в 2013 году, потому что появился материал, чтобы попасть в книгу.

М. СМИРНОВ: Очень долго у нас были либо профессиональные виноделы, либо такие любители-энтузиасты. Фёдор Двинятин такой энтузиаст, любитель, знаток вина. Это его хобби. Когда открылись рынки, появилась категория сомелье, винных обозревателей. Артур яркий представитель этой категории. Он руководит Ассоциацией сомелье. Профессий не много. Население в большинстве своём в вине, крепком алкоголе, пиве не понимает ничего. Оно живёт чем-то, что где-то, когда-то услышал. А последние 20 лет у нас, к сожалению, очень много было слышно борцов с алкоголем, которые кричат, что 50 грамм выпил и помер. Все придерживаются идеологии Углова. Самое интересное, что Фёдор Углов был прекрасный хирург, но у него был некий бзик, когда он говорил, что нельзя давать детям пить кефир, иначе дети умрут. И много людей, избрав своей позицией борьбу с алкоголем как с соединением, построили свои карьеры. А на самом деле, они принесли достаточно большие проблемы в страну. Люди, когда им рассказывать о простых вещах, например, почему порция 25 граммов? Ни 15, ни 30. А когда им говоришь, что это всего-навсего физиологический глоток человека, сильно удивляются. Когда начинаешь рассказывать, что можно сделать подарок человеку, подарив ему бутылку вина года его рождения, он говорит, что это стоит огромные тысячи долларов, нигде не достанешь. Когда объясняешь, что в Москве есть магазин, и это вполне приемлемо, сильно удивляются. Когда говоришь, какое вино тебе нравится, а человек говорит красное. Как женщина выбирает автомобиль? Синенький! А когда говоришь аромат.

М. АНДРЕЕВА: Вы ещё про сорта винограда спросите.

М. СМИРНОВ: Большинство не разбираются, хотя интерес к этому есть.

М. АНДРЕЕВА: Глава партии пенсионеров за справедливость. Игорь Зотов обратился к Сергею Аксёнову, предложил создать госкомитет по виноградарству и виноделию, а его главой сделать Жерара Депардье.

А. САРКИСЯН: Говорить о великих винах Депардье невозможно, потому что это обычные, стандартные вина. От того, что будет Депардье – это просто популистическая ситуация, не более того.

М. СМИРНОВ: Самое интересное, что комитет создать надо, а Депардье туда пусть зиц-председателем. Пришёл и ушёл. У нас в стране нет полноценной, взвешенной алкогольной политики. Одна часть кричи: «У нас не хватает денег. Давайте повысим цену на водку». А цена на водку, перевалившая за 100 рублей, приводит к развитию чёрного рынка. С вином это немножко по другому. Получается так, что у нас загоняют российское вино в цены французского. Естественно, народ выбирает французское или российское вино. Доказывать ему, что это российское вино выиграло конкурс у этого же российского вина совершенно бессмысленно. Он просто слушать не будет, и не поверит.

М. АНДРЕЕВА: Михаил Смирнов говорит, что среди специалистов по вину нет алкоголиков.

М. СМИРНОВ: Нет алкоголиков среди специалистов, профессионалов, и тех, кто интересуется вином.

А. САРКИСЯН: Я не могу согласиться, потому что среди сомелье достаточно много алкоголиков.

М. СМИРНОВ: Это значит плохой сомелье.

А. САРКИСЯН: Наоборот, хороший.

М. СМИРНОВ: Кто берёт работу на дом?

И. ВЕЙНБЕРГ: Живёт работой.

М. АНДРЕЕВА: Максим пишет: «Вино полюбил – семью загубил. Старинная пословица со времён царской России».

И. ВЕЙНБЕРГ: Чуть дальше Москвы и Московской области вином называется любой алкоголь.

М. СМИРНОВ: Вино в дореволюционном значении – это то, что сейчас называется водкой, хлебное вино. На самом деле, водки – это были настойки. Тогда их было огромное количество. Был дореволюционный юморист по фамилии Лейкин. Он написал рассказ о том, как люди выпивали слова. Например, слово поп. Полынная, очищенная, полынная три рюмочки. Некоторые пили «его превосходительство». По первым буквам названия настоек. «Его высокопреосвященство» не осиливал никто.

М. АНДРЕЕВА: Слушатель пишет: «Очень жаль, что завтра 100-летие «сухого» закона. А вы говорите об алкоядах. Спирт в вине такой же, как и в водке. 700 тысяч смертей в России не перекроют никакие призрачные выгоды от вина. Даёшь виноград и сок, а не вино».

М. СМИРНОВ: Я пытался разобраться в статистике. Оказывается, в смерти от алкоголя приплюсовывают все смерти умерших людей, которые когда-то употребляли алкоголь. Если он употреблял алкоголь, значит, от алкоголя. Если не употреблял, значит, это святым духом помер. На самом деле, когда начинают говорить спирт – тот же самый. Пирожное картошка. В нём спирта больше, чем в банке с алкогольным энергетиком – столовая ложка, 8 граммов спирта. Что с этим делать? Спирт присутствует в организме человека. О чём говорить?

М. АНДРЕЕВА: Сообщение от слушателя: «У нас в основном делают сладкое вино, самое неприятное из всех вин. Хорошего сухого и полусухого нет вообще отечественного».

А. САРКИСЯН: Это из-за неграмотности. И это высказывание говорит о том, что человек просто не разбирается. Если вникнуть в ситуацию, и посмотреть, что на сегодняшний день производится, это колоссальный шаг. За три года было сделано такое количество, такой шаг вперёд, и такие качественные вина в России, что говорить о том, что только сладкое. Может, вы себе позволить не можете, это уже другой вопрос, потому что сладкое отечественное вино стоит абсолютно не дорого, 150-200 рублей. Но если взять выше планку, тогда вы найдёте, действительно, очень качественное, хорошее сухое вино.

М. АНДРЕЕВА: Появилась сеть специализированных магазинов. Там консультанты более-менее ориентируют.

И. ВЕЙНБЕРГ: Я очень много, плотно работаю с магазинами. Ту нижнюю планку, которую задаёт себе владелец или руководитель магазина, он сам её себе задаёт, можно и за небольшие деньги найти. Но в бутик, специализированный магазин люди приходят не просто купить. Потому что купить можно в винно-торговой компании, в гастрономе, а пообщаться, узнать что-то новое. И очень часто бывают те ситуации, когда: «А что у вас нового?» Это диалог. Потому что ни в одном специализированном магазине, ни в одной винно-торговой компании с меньшими ценами нельзя купить всю палитру, потому что широкий рынок вин, и российских в том числе.

М. СМИРНОВ: На самом деле существует понятие равновесия между сахаром и кислотностью. Если кислотности не хватает, вино начинает липнуть, сухое вино становится плоским. На самом деле, я в Краснодарском крае пробовал сладкое, заспиртованное вино, которое совершенно свободно выигрывает у португальских портвейнов категории «Руби». Кто про него знает? Никто про него не знает. На самом деле, сладкие вина – это определённая категория, которую не надо пить из горла, или не надо пить из бокала, сидя на пляже. Это не для того вино. Наука сделала огромное дело. Ввели малолактическую ферментацию, и вина стали более ароматными, лёгкими, более питкими. Это от незнания, абсолютно согласен с моими коллегами.

М. АНДРЕЕВА: Слушатель пишет: «Вино не только из винограда делают. Чем фруктовые хуже? Мне вишнёвое больше нравится».

М. СМИРНОВ: Есть ягодные вина. На самом деле, их производить сложнее. Их очень мало производят. Самодельное вино, тут не дадут специалисты соврать, что домашнее вино всегда хуже заводского. Контроля качества нет, нет дрожжей, нет чистоты производства, много чего нет.

М. АНДРЕЕВА: Возможно у нас создать вино как «Киндзмараули», или это фантастика?

А. САРКИСЯН: Всё возможно. Просто «Киндзмараули» и та же «Хванчкара» - это просто правильно разрекламированная вещь уже десятилетиями, начиная со времён Сталина, когда все говорили о том, что есть «Киндзмараули» и «Хванчкара». Можно сделать, только не всё «Киндзмараули» достойное. Поэтому в этом тоже нужно разбираться. Есть с добавлением сахара, есть с содержанием в самом винограде сахара. В зависимости от того, кто из производителей делает. Но в целом у нас есть очень качественные вина, не креплёные, которые можно потреблять с большим удовольствием.

М. АНДРЕЕВА: Есть статистика вино из каких стран пользуются популярностью?

М. СМИРНОВ: Европа конкурирует с Новым светом. Новый свет выигрывает в цене – Аргентина, Чили, Новая Зеландия, Австралия, ЮАР. А Старый свет – лидеры Италия и Франция. Италия даже больше, потому что выигрывают в цене.

М. АНДРЕЕВА: Слушатель пишет: «Я пробовал большое количество вин, прожил 15 лет в Америке. Мне смешно это слушать. Не вижу наших хороших вин. Даже латино-американские лучше, прежде всего в цене и качестве. Про сладкое вино вы меня не убедите».

М. СМИРНОВ: Тут пока не попробуешь, не убедишь. Как на пальцах рассказать о высококачественных сладких винах!

А. САРКИСЯН: Если человек прожил достаточно большое время в Калифорнии, то нужно сказать, что огромное количество вин, которые производятся в Калифорнии – это вина, которые пить нельзя. Во-первых, они стоят очень дорого. Если пересчитать на наши деньги, то получается высокая цена.

М. АНДРЕЕВА: Про «Инкерман» спрашивают.

М. СМИРНОВ: Хорошие вина делают. Там серьёзные традиции, хорошие виноделы. Говорить о чём-то выдающемся рано. Сейчас состоятельные люди начинают покупать винодельческие хозяйства. Это стало модным. И я считаю, что эту моду нужно пропихивать со страшной силой.

М. АНДРЕЕВА: А льготы могут быть, чтобы это было массово?

М. СМИРНОВ: Ты знаешь сколько долларовых миллионеров живёт у нас в стране? Около 300 тысяч человек.

М. АНДРЕЕВА: А они не захотят этим заниматься.

А. САРКИСЯН: Они скупают в Италии, во Франции винные хозяйства. Огромное количество наших соотечественников, приобретающих винные хозяйства в Европе.

М. АНДРЕЕВА: Почему в Европе?

А. САРКИСЯН: Традиции, всё сделано, всё готово.

М. СМИРНОВ: Я уже сейчас могу назвать три хозяйства. Нашлись владельцы заводов, пароходов, не самые глупые люди, которые купили и стали их развивать. «Абрау-Дюрсо» стал владельцем Титов. Он деньги свои заработал честным путём, он крупный специалист по нефтехимии, по удобрениям и т.д. Умения и знания вложил в старое, разваливающееся хозяйство. Сейчас это прекрасная вещь.

М. АНДРЕЕВА: Слушатель пишет: «Что для вас крымское вино? Как вы знаете, крупные производители вина в Крыму используют для столовых вин привозное сусло, и после разливают вино в бутылки, называют крымским вином. Как вы думаете, важно для покупателя знать о таком?»

А. САРКИСЯН: Это получается не российское вино. Это то же самое, что делают у нас на юге, привозя балковые вина откуда угодно. Поэтому назвать крымским или российским вином язык не поворачивается. Пускай пишут на этикетке.

М. СМИРНОВ: Сейчас уже и сусло не возят, потому что экономически не выгодно.

М. АНДРЕЕВА: «В вине ничего не понимаю. Где можно научиться?» - спрашивает слушатель.

М. СМИРНОВ: Существует школа сомелье. У них есть очень разные курсы. Есть курсы выходного дня, есть 10-дневные, которые дадут представление, а дальше можно самому заниматься.

А. САРКИСЯН: А ещё лучше сделать специальную передачу для того, чтобы обучать, до большей части населения довести информацию о том, что такое хорошее вино, или что такое плохое. Я два года назад вёл передачу на «Русской службе новостей». Конечно, было очень серьёзное сопротивление о том, что вы пропагандируете и т.д. Нет, мы говорим о культуре питья. Так как сейчас запрещено говорить об алкоголе как таковом, соответственно, передача была прикрыта.

М. СМИРНОВ: Алкогольные напитки: вино, крепкий алкоголь существует, существовал и будет существовать. Как минимум 6 тысяч лет назад в кодексе Хаммурапи есть две статьи, которые определяют качество варки пива и наказания за плохое пиво. Это впервые кодифицировано, на камне высечено. Наказание очень простое – утопить в плохом пиве. А алкоголь как напитки, существует гораздо больше. У нас в истории известно шесть «сухих» законов. Все они провалились. Только привели к появлению незаконопослушных мафиози. Управлять надо.

И. ВЕЙНБЕРГ: Я не знаю, почему мы боимся пропаганды. Это не пропаганда, а разъяснение. И может быть, именно запретный плод сладок. Известная в Европе вещь, что даже подросток может потреблять вино за столом с родителями. Это такая же пища, как хлеб, сыр. Когда он становится взрослым человеком, это уже что-то обыденное, не надо к этому тянуться. А когда всё время по рукам.

М. АНДРЕЕВА: А в школе сомелье пробуют?

М. СМИРНОВ: Считают, что дегустаторы только пьют. На самом деле, тяжёлый, нудный и очень занудный труд. Набрали в рот, выплюнули, прополоскали рот водой, заели кусочком хлеба. И начинаете вспоминать на что был похож аромат, а на что был похож вкус, ищут запах сафьяна в аромате, или чёрной смородины. Мало кто знает, что в молодых «Кагорах» самый активный аромат – чёрная смородина. Когда он стареет, он светлеет, потому что образуется осадок. Получается прекрасная вещь.

М. АНДРЕЕВА: Илья, прошу вас дать совет. Праздник у меня, хочу хорошее вино. Помогите выбрать.

И. ВЕЙНБЕРГ: Здесь я бы отправил либо в специализированный магазин, если мы говорим о подарке. А если мы попали в супермаркет, ориентир очень простой. Красное вино не должно быть крепостью ниже 12 градусов алкоголя, бело – 11. Всё, что ниже, это вообще не вино.

А. САРКИСЯН: Чем проще этикетка, тем лучше вино.

М. АНДРЕЕВА: Спасибо. В студии были Артур Саркисян - руководитель Союза сомелье экспертов России. Михаил Смирнов - главный редактор портала Алкоголь.ру, Илья Вейнберг - эксперт по продажам вин.


rusnovosti.ru

 

01.08.2014