Ген принца: как семья Диллон спасла великое бордоское шато

Семья принца Роберта Луи Франсуа Мари Люксембургского в течение нескольких поколений инвестировала в возрождение Chateau Haut-Brion. Как ей удалось возродить легендарное вино?

Принц Роберт Луи Франсуа Мари Люксембургский любит рассказывать друзьям историю, как однажды в отеле, где он остановился, запутались в его имени. Сначала он представился, как положено, принцем Робертом Люксембургским. В списке резерваций такого не было. Тогда попросил проверить броню на имя Роберта Диллона — его иногда называют по фамилии знаменитого прадеда, основателя Domaine Clarence Dillon. Но и Диллона не нашлось. Портье стал перебирать всех подряд и спросил наконец: «Ваша фамилия не Haut-Brion?» Для любителей вина принц Роберт остается в первую очередь хозяином легендарного бордоского замка — под этим именем принимающая сторона и записала гостя.
Принц Роберт в свои уже не юношеские 45 лет представляет новое поколение виноделов — или, точнее, винных предпринимателей. Собственно виноделием, техническими вопросами, в Chateau Haut-Brion занимается Жан-Филипп Дельмас, впрочем, тоже представитель «новой волны» энологов. Это поколение принц Роберт называет удачливым и счастливым.

— Нам действительно повезло, — говорит он. — Мы пришли в виноделие, когда оно достигло небывалых высот. По своему качеству вина сегодня лучше, чем когда бы то ни было, и спрос на них велик, несмотря на высокую цену.

Правда, Роберт оговаривается, что красивая жизнь для виноделов началась совсем недавно. Купив Haut-Brion в 1935 году, Диллоны вплоть до 1994 года реинвестировали в его развитие все полученные доходы. А на момент покупки замок был в состоянии настолько печальном, что прежний владелец, некто Анри Жильбер, хотел подарить шато Академии Бордо, но та отказалась принять на баланс слишком дорогое удовольствие.

Но покупатель нашелся — успешный американский банкир Кларенс Диллон, «ренессансный человек», как говорит о нем его правнук Роберт. Диллон любил вино и задумывался о возможности инвестировать в один из великих бордоских шато еще до отмены сухого закона в Америке. Покупка, которую сегодня назвали бы выгодной, состоялась. Но чтобы привести шато в порядок, понадобился вклад нескольких поколений семьи.

Когда в 1973 году пятилетний принц Роберт впервые увидел Chateau Haut-Brion, тот поразил его «грустными серыми красками». Вместе с матерью, герцогиней Джоан де Муши (в девичестве Диллон) и сестрой, которая была на год старше, Роберт участвовал в обновлении поместья. При герцогине де Муши в 1983 году семья докупила к своим бордоским имениям расположенный через дорогу Chateau La Mission Haut-Brion, а в 2011 году, при Роберте, — сент-эмильонский Chateau Tertre Daugay.

К гамме замковых вин Роберт решил добавить негоциантский проект Clarendelle — красное, белое и розовое марочные вина, которые позиционируются как «суперпремиальные». «За последние 15 лет объем нашего бизнеса почти удвоился, а в обозримом будущем предстоит сделать еще почти столько же», — говорит принц Роберт.

Видимо, виноделие увлекло принца — в молодости же его душа не лежала к сельхозработам. В 18-летнем возрасте его почти силой ввели в совет директоров Domaine Clarence Dillon, но чувство долга не удержало его во французской провинции, и он уехал в Калифорнию. Там он погрузился в жизнь голливудской богемы, пробовал писать сценарии (ни один не дошел до экрана) и наконец нашел свою будущую жену Джулию. Только в 1992 году он по настоянию семью вернулся во Францию, чтобы сменить мать на посту президента компании.

Принц Роберт любит рассказывать о своих предках. Например, один из его прапрапрадедов по материнской линии был родом из России, но по не очень ясной причине уехал в Польшу, где женился на польке, и уже их дети отправились искать счастья в Америку… Отцовскую линию проследить проще — принц Карл Люксембургский был прямым потомком короля Генриха IV. Однако, перечисляя своих благородных предшественников, Роберт обычно подчеркивает не их многочисленные национальности, а то общее, что их объединяло. Он называет это «семейным геном». «Наш бизнес всегда был замешен на любви и пропитан страстью, — говорит он. — В прагматическом смысле это означает постоянный приоритет качества. Такое отношение к вину вошло в ДНК».

Вы не верите в генетическую память? Порасспрашивайте об этом при случае принца Роберта Люксембургского за бокалом Chateau Haut-Brion…


forbes.ru

 

21.03.2014