Вверх по коньячной реке. Путешествие по Шаранте с бокалом Hennessy

Город Коньяк с окрестностями, центр производства названного в его честь напитка, уж никак не обижен туристами. Помимо того, что их привлекает сюда, само собой, коньяк, побережье Бискайского залива — это вообще сплошная курортная зона, готовая предложить свежайших устриц, исторические примечательности и зрелище мощных приливов и отливов океана. Но недавно мы с удивлением обнаружили, что эту местность стали продвигать в туристические массы, как Долину Шаранты — догадались объединить департаменты Шаранта и Приморская Шаранта именем одноименной реки. Очевидно, пример винных регионов Долина Роны и Долина Луары оказался заразительным. Исторически река использовалась для коммерческого судоходства, именно по ней бочонки с коньяком на широких деревянных ботах отправлялись в путешествие по Европе и дальше. Сейчас ее фарватер восстановлен от залива и вплоть для Ангулема — но уже для туристов. Речные суда, которые сдаются напрокат,— все те же боты, только с современной начинкой. Для управления ими не нужно иметь диплом капитана, хотя при шлюзовании команде отдыхающих придется приложить некоторые усилия. Самые громкие и забавные истории случаются с ними в устье Шаранты, когда по неопытности туристы оставляют свои посудины на коротком якоре и идут наслаждаться морепродуктами в ближайшие брассери. Вода моментально приливает до 6-7 метров, и зрелище лодок, вставших на привязанный нос, а при не менее скоростном отливе опрокидывающихся, изрядно веселит местных жителей.

Этот край является одним из лучших для экологического туризма. Причем солнышко, в отличие от Нормандии, обеспечено — не будем забывать, что это виноградные края. И пусть виноград с Прибрежной Шаранты не так ценится у мастеров коньячного дела, он привносит в отдых необходимый питейный колорит.

Поднимаемся по Шаранте — какой же это благодатный край, с белыми домиками ферм, аккуратно размежеванными полями, феодальными замками, проглядывающими сквозь деревья, ароматом цветов и устричным запахом Атлантики!

Центром притяжения все равно остается город Коньяк — и многие берут в аренду боты прямо здесь. Это не просто центр производства, в нем и его окрестностях находятся штаб-квартиры большинства коньячных домов. Часть из них, как Jas Нennessy, с удовольствием примут гостей, так что можно пешком передвигаться весь день от одного коньячного бутика к коньячному дому, потом к другому, третьему, пятому... Так можно попасть и на уроки дегустации и наконец выяснить,— как мольеровский Журден однажды узнал, что разговаривает прозой,— что за аромат называется "рансьо". Или попробовать самостоятельно (под чутким руководством мастера, разумеется) составить купаж, поскольку в погребах хранятся сотни образцов спиртов разных лет. После таких многосложных и утомительных экзерсисов с большим пиететом начинаешь относиться к производству самой знаменитой марки коньяка. В некоторых бутиках тоже наливают, для наглядности. Не бесплатно и не все, но в бутике Hennessy вполне можно попробовать Paradis Imperial, к примеру. Кстати, этот бутик является составной частью офисного комплекса, занявшего большую часть набережной реки Шаранты, по соседству со старыми городскими воротами, поглотив и территорию пяти маленьких коньячных домов, и бывший офис Ричарда Хеннесси, и старый женский монастырь. Над бутиком находится выставочный зал Les Quais, где запросто общаются с селебрити или поклонниками американского рэпа, которому посвящена последняя выставка. А после стоит совершить крошечный вояж по Шаранте и высадиться на противоположном берегу, у складов Hennessy. Они — единственные в городе, поэтому туристы там бродят, как по конвейеру. Местные не любят об этом говорить, но склады с горючим содержимым вынесли за город из-за одного крупного пожара, уничтожившего спиртовые запасы нескольких коньячных домов. Здесь можно обследовать не только 10-20-летней закладки бочки, но и обозреть "Рай" — часть склада со старыми ценными спиртами. Правда, только через решетку. А в так называемый "Погреб основателя" (тоже отнюдь не подземелье), существующий с 1774 года, вообще пускают только особо важных персон вроде членов британской королевской семьи. Здесь в полумраке покоятся бочки с надписями начала прошлого века и стоят стеклянные дам-жоны в оплетке со спиртами 200-летнего возраста.

Характерный штрих местного пейзажа — черная бархатистая плесень, которая покрывает и крыши домов в городе, и стены складских помещений. Этот грибок питается спиртовыми испарениями — той самой "долей ангелов", создавая благотворный микроклимат для созревания спиртов. Так что по этим характерным черным следам в Шаранте можно безошибочно угадать коньячные склады — это и есть "погреба" коньячных домов. Другая характерная черта — вездесущие виноградники, ведь для производства коньяка важны объемы, а не участочки гран крю или single vineyards. Оттого у Уни Блан, основного коньячного сорта, большая и тяжелая гроздь — до 400 г, что совершенно немыслимо для породистого виноделия.

Мы снова движемся по реке мимо тихих и ухоженных серовато-белых сонных деревушек, домикам в которых, порой странной конструкции, не одно столетие от роду, и совершаем маленькие открытия: с реки видно гораздо больше замков, чем с дороги. Вот в утреннем тумане открывается старый семейный дом Hennessy, поместье Сhateau Bagnolet 1810 года постройки, и о нашем появлении возвещает одинокий гусачок, должно быть приблудившийся из ближайшей деревни. Без посещения этого типичного шарантского шато и англо-французского парка представление о величии империи Хеннесси явно будут неполным. Оно пустует всего четыре недели в году: сильные мира сего, знаменитости и простые поклонники коньяка, постоянно приезжают на местные мероприятия. Интересно, что сейчас сами же коньячники с рвением продвигают клубную культуру употребления коньяка — в коктейлях. Но старофранцузские правила обслуживания за столом, принятые со времен гурмана Людовика XIV, "короля-солнце",— когда целиком выносят красиво оформленное блюдо (и созерцая его, понимаешь, что аппетит приходит-таки во время еды), а гость при участии официанта выбирает понравившиеся кусочки,— тоже поддерживаются в этой зажиточной провинции, оплоте традиций.

 
Коммерсантъ
06.12.2013