Когда и.о. президента Молдовы Михай Гимпу объявил 28 июня днем советской оккупации, аналитики зашевелились: как отреагирует Москва? Опять закроется от молдавского вина?
А тут как нельзя кстати подвернулось приглашение посетить страну. С группой специалистов от винодельческого бизнеса. Это журналистам стараются показать, как правило, все самое лучшее. С профи этот номер не проходит. И я, в меру сил сохраняя инкогнито, наблюдал, все больше укрепляясь в мысли о том, что не то нынче время в Молдове, чтобы пускать в глаза потенциальным партнерам пыль. Переполненные емкости винзаводов того и гляди лопнут. Запасы готовой продукции оцениваются объемом полутора–двух лет производства. На подходе новый урожай. Виноделы в унынии...
Стратегический продукт
Вино для Молдовы — это примерно то же, что нефть для России. Невольно возникли аналогии. В 2003 году довелось побывать в Сургуте. К тому времени процесс обновления за счет нефтедолларов его уже слегка коснулся. Но не настолько, чтобы напрочь избавить от облика типичного рабочего города советских времен. О чем особенно напоминала разруха окраинных балков. Но стоило переступить порог любого заведения, связанного с «нефтянкой», и ты будто совершал путешествие во времени. Настолько ярок контраст между нарочитым модерном внутри и вынужденным ретро снаружи.
В Молдове я впервые побывал в 1991 году. Останавливался в небольшом городке Дрокия. А спустя почти 20 лет первым пунктом маршрута значился вполне сопоставимый с ним райцентр Вулканешты. И вот незадача: первое впечатление — время здесь остановилось именно тогда, в конце 80–х — начале 90–х прошлого века. Замерло в заброшенном местном Дворце культуры со следами былой красоты и размаха. В уныло торчащих то тут то там недостроях. В проваливающихся кроватях четырехместных номеров местного «отеля». Как до боли все узнаваемо. Но за проходной местного винзавода время вновь «стреляет», перепрыгивая почти четверть века. И сомнений в том, что здесь делает погоду, не остается. Оно... Вино.
В общем, сравнение вполне можно продолжать по такой формуле. Не стань в России нефти — не будет и России. Лишись Молдова вина — и ее будущее станет тревожным и туманным. А парадокс ситуации в том, что сегодня у Молдовы вино есть. Его можно увидеть, потрогать, понюхать и даже попробовать. Много вина. И в то же время его нет. При отсутствии продаж толку от этого изобилия ноль. Как говорят бухгалтеры, деньги на бумаге — всего лишь бумага. И деньги, залитые в бочки и цистерны, ценны не более.
Категория политическая
Первый день в Молдове совпал с учрежденным с легкой руки М.Гимпу днем советской оккупации. И пока политики в Кишиневе гадали, праздник это, черный день или вообще неуклюжая шутка, винодельческая провинция напрягалась. «Мы не хотим заниматься политикой. Нас интересует только экономика», — осторожно отвечал на мой вопрос о влиянии новшества на перспективы отрасли директор винзавода Симеон Кристев. Но впоследствии чем больше бесед я имел, тем чаще звучало опасение, что теперь обидчивая Россия окончательно закроется от молдавского вина. Политическому Кишиневу, живущему грядущими парламентскими выборами, сегодня не до этого. Москве проблемы молдавского крестьянина и винодела тем более до лампочки. У каждого своя правда. Каждый гнет свою линию.
«Любое наше политическое движение сразу влияет на поставки в Россию. Но я же не могу влиять на политику нашего президента и правительства», — Константин Олару, директор одного из крупнейших винодельческих предприятий Молдовы, вынужденного сегодня заниматься только коньяками, был со мной более откровенен. Вспоминая эмбарго на поставки продукции, введенное Россией в 2006 году, мой собеседник рассуждает так: «Если 150 предприятий поставляют продукцию на российский рынок, могу допустить, что 30, 40, 50 из них дали некачественную продукцию. Им можно выставить рекламации, занести в «черный список». Но в чем виноваты остальные? Почему в один момент убрали всех и начали бульдозером уничтожать товар? Это дикость».
Тема российского эмбарго в диалогах с молдавскими виноделами всплывает регулярно. Слишком больная мозоль. А после 28 июня она и вовсе вышла чуть ли не на авансцену. Как оказалось, не зря. Уже на следующий день сайт российского Роспотребнадзора «украшал» пресс–релиз «Об усилении надзора за алкогольной продукцией, производимой в Республике Молдова». Несколько дней спустя Г.Онищенко в радиоэфире предположил, что молдавским вином «можно красить заборы». А результат — около 50 фур с грузом, вставших на прикол к 7 июля на таможенном пункте в подмосковном Солнцево. Плюс запрет на поставку еще двух цистерн. В посольстве Молдовы в России разводили руками. Мол, о причинах задержек им никто ничего не сообщал. То же и в министерстве сельского хозяйства страны. Хотя новостные ленты уже пестрели комментариями специалистов Роспотребнадзора об обнаруженных в товаре разных запрещенных веществах. Но больше всего внимание на себя обратил такой вердикт из упомянутого пресс–релиза: «Сложившаяся ситуация свидетельствует о неспособности правительства Республики Молдова обеспечить стабильную работу по поставкам винодельческой продукции в Россию и требует принятия дополнительных мер по усилению надзора». То есть упрек адресован не самим виноделам, не кишиневскому центру по контролю за качеством алкогольной продукции, который, к слову, имеет российскую аккредитацию. Именно «неспособному правительству». А в этом уже видится вполне прозрачный намек. Причем, предположу, авторства далеко не импульсивного Г.Онищенко. Хотя в радиоэфире он еще раз сделал на этой мысли такой акцент: «Правительство Молдовы, возглавляемое господином Филатом, демонстрирует свою полную несостоятельность... Господину Филату, видимо, надо сосредоточиться на каких–то задачах, более важных для Молдовы, нежели тех, которые он сейчас, видимо, решает. Хотя я не собираюсь ему давать советы...»
Старые грабли
Над Молдовой всерьез нависла угроза нового эмбарго. Пока еще официально не объявленного, но реально в общем–то введенного. Местные виноделы облились холодным потом, вспоминая 2006 год. Тогда экспорт алкогольной продукции обвалился с 312 млн. долларов до 133. Можно себе представить, какой удар был нанесен по экономике страны, если учесть, что доля в ней сельского хозяйства и пищевой промышленности в лучшие времена доходила до 60 процентов. А успех этих отраслей зависит в первую очередь от виноградарства, производства и продажи вин и коньяков.
Лишь в 2007 году некоторые виноделы слегка глотнули свежего воздуха. Тогда 40 с лишним предприятий прошли экспертизу для возобновления поставок в Россию. Сорок из почти двухсот! Впрочем, и им о продажах в прежних объемах мечтать не приходилось. Процедура сертификации каждой партии товара усложнилась. Ее дороговизна существенно подкосила конкурентный потенциал. Поводок стал короче. Но, как говорится, на безрыбье...
Два примечательных факта. Первый. На вопрос, не пугают ли еще в Молдове фамилией Онищенко детей, виноделы сначала посмеиваются, а потом находят в событиях 2006 года даже некоторые плюсы. Эмбарго наконец заставило правительство всерьез заняться инфраструктурой контроля качества продукции. Не пожалели денег на модернизацию специализированного центра. Хотя правильнее было бы сказать — создание нового. Здесь все, как говорится, с нуля. От здания до его технической начинки. Центр довольно высоко оценили и европейские, и российские коллеги. Тем непонятнее сегодня молдаванам новые претензии к их винодельческой продукции.
И второй факт. При всех сложностях во взаимоотношениях с основным рынком сбыта ни в провинции, ни в Кишиневе я не заметил проявлений антироссийских настроений. В любое время дня и даже ночи можно совершенно спокойно спросить по–русски, например, дорогу и получить обстоятельный ответ. Не рискуя получить вдогонку недобрый взгляд. У меня есть с чем сравнивать. В 91–м году я полтора часа проторчал на переговорном пункте в Дрокии, но так и не смог позвонить в Минск. Оператор меня просто в упор не замечала с моим русским, при этом довольно оперативно выделяла кабинки посетителям, обращавшимся к ней на молдавском языке. От этого не осталось и следа.
А вот своих политиков молдаване не щадят. Достается от них и потесненным с Олимпа коммунистам, и взявшему отчасти власть альянсу за европейскую интеграцию. Причем особенно получает нынешняя власть именно за то, что лишний раз дергает за самолюбие Россию. Сработал воспитательный эффект от жесткого урока старшего брата? Или все же молдаване научились быть больше дипломатами? Таксист русскоязычному пассажиру скажет одно, в кругу своих — другое. Так же поступит и гостиничный персонал. Стоит ли лишний раз развязывать язык, если вокруг все и без того очень непросто?
Все смешалось
Российские запреты для Молдовы, конечно, очень болезненны. Но лично мне показалось, что в свое время и сама страна немало начудила, создавая себе лишние проблемы. Отчасти мои предположения подтвердили и специалисты. Например, с высоты прошедших лет влиятельные экс–чиновники рассуждают о поспешности вступления Молдовы в ВТО в 2001 году. «Сегодня мы можем поднимать ставки ввозных таможенных пошлин только раз в три года и только на три товарные позиции, но не более чем до 15 процентов, — посвящал меня в нюансы Степан Одажиу, акционер одного из старейших винодельческих предприятий, бывший вице–премьер и министр экономики Молдовы. — О какой защите внутреннего рынка может идти речь? Мы сейчас пожинаем плоды того, что было сделано в 2001 году. Вся торговля идет асимметрично».
Еще одна сторона поспешного вступления в ВТО — вынужденный ребрэндинг продукции. Организация запрещает названия, происходящие от географических наименований. Поэтому коньяки стали дивинами, хересы — шервинами, шампанские вина — спумантами. Но только кто об этом знал на традиционных рынках сбыта — в республиках бывшего СССР? Это к дивинам мы уже начали понемногу привыкать. А шервины и спуманты, признаюсь, для меня были открытием. Сопоставив это с потоком хлынувших к нам с начала 2000–х европейских вин (экспорт которых, кстати, довольно щедро дотируется Евросоюзом), появлением новых игроков на рынке (Чили, Аргентина, ЮАР, Новая Зеландия, Австралия и др.), невольно приходишь к размышлениям о явных и скрытых целях и задачах ВТО.
Еще одна конструкция, о которую ломают копья молдавские виноделы, — свободные экономические зоны. Так получилось, что они оказались открыты для создания алкогольных производств. И соседство разделенных забором двух предприятий одинакового профиля, но работающих в разных налоговых и таможенных режимах, здесь отнюдь не редкость. Да, резиденты СЭЗ не могут поставлять продукцию на внутренний рынок. Но это, скорее, косметическое ограничение, если учесть, что на 95 процентов производство алкогольной продукции Молдовы сориентировано на экспорт.
«Еще в 2001 году я предлагал запретить все это издевательство, — негодует Степан Одажиу. — Но по закону мы не можем в течение 10 лет внедрять нововведения, которые ухудшают условия работы резидентов СЭЗ. Поэтому до 1 января 2012 года изменить ничего невозможно». «СЭЗ — наша проблема. Плохо, когда люди работают в неравных условиях. Были периоды, когда они чуть ли не с оружием друг за другом бегали из–за сырья, — делился со мной своим мнением председатель союза виноделов Молдовы, депутат парламента Георгий Арпентин. — Проект закона, который может изменить ситуацию, уже есть. В СЭЗ должен быть сосредоточен хайтек. Производства, которых нет или мало в стране. Только не вино! Но этому мнению есть и сильные оппоненты. Поэтому об окончательном решении говорить пока сложно».
Экономические проблемы Молдовы усугубляет и падение конкурентоспособности прочей сельхозпродукции. Еще свежи в памяти времена, когда на наших рынках в изобилии были молдавские фрукты, виноград, томаты. Сейчас их почти не встретишь. «Наших производителей просто задушили конкуренты, — анализирует проблему совладелец винодельческого предприятия, замглавы аграрной комиссии парламента Иван Балан. — У нас ведь все ресурсы привозные. Товар высокого качества. Но все хотят дешевле. И у нас, и у вас. Наша продукция получается дороже. А о субсидировании сельскохозяйственного экспорта мы пока говорить не можем. Встает простой вопрос: где взять на это деньги? Мы говорим об этом. Но пока не обеспечим хороший бюджет, сделать это не сможем».
Без денег плохо, с деньгами — не лучше
Однако и у этой проблемы есть еще одна сторона. Причем она давит не только на аграриев, но и на всех экспортеров. Из примерно трех с половиной миллионов человек населения Молдовы по самым скромным прикидкам треть постоянно живет за границей. По другим оценкам — до 80 процентов трудоспособного населения. В основной массе это уехавшие на заработки гастарбайтеры. Их денежные переводы в страну считаются настолько значимой статьей национального дохода, что даже учитываются в официальной статистике. Вот расклад по прошлому году. ВВП Молдовы в 2009 г. составил 4,8 млрд. долларов. За это же время физические лица перевели в страну 1,182 млрд. долларов. Четверть внутреннего валового продукта! В иные годы сумма доходит до трети. А в 2009–м она еще и сопоставима с годовым объемом производства промышленной продукции (1,86 млрд. долларов), и превысила доходы государственного бюджета (1,1 млрд. долларов).
Растущая масса СКВ на руках у населения рождает избыточный спрос на национальную валюту, что закономерно ведет к ее укреплению. С сентября 2006 по сентябрь 2008 года курс лея поднялся с 13,3 за доллар до почти 9. Производители, вынужденные покупать ресурсы за дорогие местные деньги, застонали. К настоящему времени ситуация понемногу выправляется. Курс лея опустился уже до 12,8 за доллар. Но, похоже, провала двухлетней давности было достаточно для потери рынков. Молдавские фрукты, овощи, ягоды исчезли с белорусских, российских, украинских прилавков, уступив место продукции из более дальних стран. Да что экспорт! Сегодня и в Молдове греческая вишня на фруктовых лотках отнюдь не диковина. А почему от нее не защититься в интересах собственного производителя — смотри ту часть статьи, где говорится об особенностях членства страны в ВТО.
И о счастье
Очевидно, что российский «железный занавес» перед поставками винодельческой продукции лишь умножает весь этот внушительный багаж проблем. А с учетом приближающихся выборов, намека на «неспособность правительства» эту конструкцию вполне можно расценить в том числе и как сигнал винному лобби в молдавской политике о том, как желательно себя вести в разворачивающейся электоральной кампании. А в том, что оно сильно, сомневаться не приходится. Я объехал всего несколько предприятий, но убедился в этом твердо. Совладелец одного — депутат, второго — бывший вице–премьер, третьим руководит экс–замминистра сельского хозяйства, у руля профессиональной ассоциации — тоже депутат. Все очень солидно.
Тем временем в отрасль все настойчивее проникает российский капитал. Более того, некоторые эксперты утверждают, что его доля уже давно превысила молдавскую. Любопытный штрих: во времена предыдущего эмбарго из десяти крупнейших коньячных заводов быстрее других необходимые для возобновления поставок процедуры прошли пять. Их активы — у кого–то полностью, у кого–то частично — принадлежат российскому бизнесу. Довольно мощно зашел он и в организацию винодельческих производств в свободных экономических зонах. Такая вот информация к размышлению.
А электорат уже весьма утомлен политическими «па» руководства страны, которые в итоге аукаются в каждой молдавской квартире. И сдается, если найдется фигура, которая убедит избирателя, что сможет открыть для молдавского вина все границы, в голосах ему отказа не будет. Если же успеет что–то еще и сделать — станет почти национальным героем. А о том, кто ему в этом может помочь и кому он после этого останется должен, гадать до двух раз не приходится.
Вот только в Молдове еще очень популярна шутка с явным оттенком грусти. Причем как среди тех, кому нравится день советской оккупации, так и среди тех, кому он поперек горла. Молдаване говорят, что за всю свою историю были по–настоящему счастливы только один раз. Когда румыны ушли, а красноармейцы еще не пришли. Продлилась эта золотая пора лишь что–то около двух часов...
www.sb.by
22.07.2010
