Главный нарколог Минздравсоцразвития РФ Евгений Брюн: «В борьбе с алкоголизмом пора от слов переходить к делу»

Порядка 30–40% населения России злоупотребляют алкоголем – ежедневно, регулярно

«Все болезни от нервов, а все лекарства – на спирту» – у нас в стране эта нехитрая поговорка стала одной из самых ходовых.

Масштаб народного пристрастия к алкогольным «успокоительным» впечатляет. Ежегодно на каждого россиянина приходится 18 литров выпитого чистого спирта.

Что может этому противопоставить отечественная наркологическая служба?

Слово – главному наркологу Минздравсоцразвития РФ, директору Московского научно-практического центра наркологии, доктору медицинских наук, профессору Евгению Брюну.

Процент риска
«AиФ»: – Евгений Алексеевич, сколько себя помню, столько у нас пытаются бороться с пьянством, говорят о культуре потребления алкоголя. Но разве это возможно в такой пьющей стране, как наша?

Евгений Брюн: – Россия не всегда была пьющей. До Второй мировой вой­ны потребление алкоголя в нашей стране составляло 3–4 литра абсолютного спирта на душу населения в год (сегодня это фактически норма, определенная Всемирной организацией здравоохранения). Но после войны миллионы людей, прошедших фронт и привыкших почти ежедневно принимать алкоголь (те самые «боевые 100 грамм»), привнесли эту привычку в обыденную жизнь.

Вторая волна массовых алкогольных возлияний (на радостях) пришлась на конец 50‑х годов, когда у нас в стране освободили репрессированных и уголовников. И употребление горячительных напитков по любому поводу стало элементом бытовой культуры…

«AиФ»: – А наши соотечественники начали постепенно спиваться. Статистические данные о заболеваемости алкоголизмом в нашей стране очень разнятся. Каков масштаб этой проблемы, на ваш взгляд?

Е. Б.: – 5% населения не пьют в принципе, примерно 50–60% пьют ВОЗовскую норму, а 2% больны алкоголизмом. В медицинском смысле этого слова.

«AиФ»: – Что значит в медицинском?

Е. Б.: – Это значит, что у этих людей – генетическая предрасположенность к алкоголизму, связанная с особенностями обмена в их организме двух нейромедиаторов – нор­адреналина (чем выше его уровень, тем более рискованное у человека поведение) и серотонина (чем его меньше, тем ниже устойчивость к стрессам и выше склонность к депрессии). Совпадение этих двух генетически запрограммированных факторов резко повышает риск алкоголизации. Кстати, во всех странах эта цифра – 2% – одинакова.

Точка уязвимости
«AиФ»: – Но если у нас всего лишь 2% населения – алкоголики, так стоит ли тогда в набат бить?

Е. Б.: – Стоит. Потому что порядка 30–40% населения России злоупотребляют алкоголем – ежедневно, регулярно. Как раз они-то и выпивают среднестатистические 18 литров в год. И от этого гибнут. Вернее – от сопутствующих злоупотреблению алкоголем болезней: инфарктов, инсультов, циррозов печени, легочных заболеваний. Все социальные потери нашего государства связаны в основном с этой группой граждан.

Больные алкоголизмом, у которых в силу биологических особенностей опьянение происходит даже с небольших доз спиртного, пьют значительно меньше. К тому же все они, как правило, находятся в поле зрения специалистов. А упомянутые мною 30–40% пьющих граждан нигде не лечатся. Они не мотивированы на это. И задача нашего государства, нашего общества – организовать социальный прессинг на этих людей, принудить их отказаться от алкоголя.

«AиФ»: – То есть вернуться к принудиловке, которая процветала в горбачевские времена? Но ведь известно, что без желания самого человека от пристрастия к алкоголю не избавиться, разве не так?

Е. Б.: – Это сложный вопрос, и ответ на него неоднозначен. К примеру, у человека – инфаркт миокарда. В момент приступа у него нередко возникает эйфорическое состояние, обусловленное гипоксией (кислородное голодание. – Ред.) головного мозга, и он считает, что у него все хорошо. Что с ним будет, если его не лечить? Он умрет. То же – с алкоголизмом. Ведь это такая же болезнь, которая требует как можно более раннего врачебного вмешательства и лечения.

«AиФ»: – А алкоголизм излечим?

Е. Б.: – Здесь все индивидуально. Как и любая хроническая болезнь, алкоголизм дает рецидивы. Как минимум два раза в год. Полнолуние, новолуние, смена погоды, конфликт в семье – причин, по которым больной алкоголизмом уходит в запой, множество. Очень часто эти люди метеозависимы, не защищены от стрессов. При этом 25% алкоголиков неизлечимо больны. Еще порядка 40% после лечения дают более-менее устойчивые ремиссии, но периодически срываются.

Индивидуальный подход
«AиФ»: – Что же им может предложить сегодня наша наркологическая служба?

Е. Б.: – Многое. Современный подход к лечению алкоголизма – это технологическая цепочка различных методов, которые подбираются индивидуально для каждого больного. Не только медикаментозных, но и психотерапевтических. Ведь на пустое место алкоголизм не «садится»: у больных им часто имеют место различные неврологические, психопатологические расстройства.

Есть в нашем центре и специальная программа для жен и матерей наших пациентов. Раз в неделю мы собираем их в больших залах и рассказываем, как с больными алкоголизмом обращаться, чтобы не спровоцировать у них новый срыв. Ибо, что делать с пьяным мужем, эти женщины знают, а что делать с ним, когда он трезв, уже забыли. Приходится учить.

«AиФ»: – Насколько я знаю, ваш научно-методический центр – ведущий в стране. А как обстоит дело в регионах?

Е. Б.: – Сейчас практически в каждом из них есть своя наркологическая служба. Но они неравнозначны, и многим из них, к сожалению, далеко до того уровня, что есть в Москве, где этой проблеме уделяется очень большое внимание. В Хабаровске, к примеру, самостоятельной наркологической службы нет, и это значит, что 1,5 миллиона жителей края такой помощи лишены. О городах с численностью населения до 50 тысяч, о сельских населенных пунктах вообще говорить не приходится. В них наркологической службы нет по определению. А это если не половина, то как минимум треть нашей страны.

Но мы сейчас пытаемся решить эту проблему, наладив вахтовую систему работы наркологов в труднодоступных, отдаленных местах. А еще пытаемся открывать реабилитационные центры при наркологических диспансерах, в которые могли бы передать после лечения наших пациентов. В идеале хотелось бы создать такой модуль, когда больной алкоголизмом человек лечился бы и проходил реабилитацию в одном месте и у одного врача, к которому в процессе лечения у многих пациентов тоже формируется своего рода зависимость.

Достучаться до каждого
«AиФ»: - Что ж, шаги интересные, а что, по-вашему, может всерьез изменить ситуацию с алкоголизмом в России?

Е. Б.: – Грамотная профилактика: снижение предложения алкоголя и спроса на него. Заниматься регуляцией алкогольного рынка – задача государства. Он не должен быть так хаотичен, как сейчас у нас в стране.

А задача наркологической службы – снижать спрос на алкоголь. Мы уже начали эту работу, и весьма успешную, заключив договор с рядом учебных заведений и предприятий на обследование их коллективов с целью выявления группы алкогольного риска, с которой мы уже начинаем прицельно работать.

«AиФ»: – Каким образом?

Е. Б.: – Для начала просто разговариваем с человеком, пытаясь выявить уровень его проблем. И самый главный здесь вопрос – зачем он употребляет алкоголь? Многие люди часто теряются и не могут ответить на этот вопрос. В итоге выясняется, что они просто не умеют получать удовольствие другим, нехимическим путем. И мы пытаемся научить их это делать.

Ну а тем, кто болен, предлагаем лечение. Разумеется, на добровольной основе. Хотя трудовое законодательство, в принципе, позволяет применять к таким людям административные санкции. И в некоторых случаях такой социальный прессинг – со стороны работодателя, семьи, общества – просто необходим. Надеюсь, что с принятием нового закона, проект которого лежит в Государственной думе, оказывать наркологическую помощь в России будет значительно легче.

«AиФ»: – Скажите, а сами вы спиртное употребляете?

Е. Б.: – Употребляю. ВОЗовскую норму.

«AиФ»: – Значит, кому-то пить можно и даже полезно, а кому-то – нет? Как же это понять?

Е. Б.: – Понять это невозможно, поэтому лучше и не пробовать.


АиФ Здоровье

 

22.07.2010